Игорь Булатовский
Премия Андрея Белого присуждается в 2022 году в номинации «За заслуги перед русской литературой»: Поэт («Стихи на время», «Читая темноту», «Смерть смотреть»), издатель (Jaromír Hladík Press).
Стихи на время. М.: Центр современной литературы (Русский Гулливер), 2009.
Поэт, переводчик поэзии, эссеист, издатель. Окончил исторический факультет Российского государственного педагогического университета им. А.И.Герцена. Автор восьми поэтических сборников, и многочисленных публикаций в журналах и альманахах. Переводчик с французского, немецкого, идиш. Автор эссе и комментариев к составленным им и подготовленным к печати многочисленным произведениям поэзии и прозы. С 2014 года редактор Издательства Ивана Лимбаха, с 2019 года основатель и редактор издательства Jaromir Hladik Press. Стипендиат Фонда Иосифа Бродского. Стипендиат премии Губерта Бурды для молодых поэтов из Восточной Европы (2005). Живет и работает в Санкт-Петербурге.
Работы
Книги
Поэтические сборники:
Полуостров. СПб: Гиперион, 2003.
Карантин. М.: Арго-риск. 2006.
Игорь Булатовский. Стихи на время / Серия «Русский Гулливер». М.: Центр современной литературы, 2009.
Читая темноту. М.: Новое Литературное Обозрение, 2013.
Смерть смотреть. Ozolnieki: Literature without borders, 2016.
Аврам-трава: Стихотворения 2017—2023 годов. / Предисловие Полины Барсковой. М.: Новое Литературное Обозрение, 2017.
Совсем не так. Издательские решения, 2018.
Северная ходьба. М.: Новое Литературное Обозрение, 2019
Переводы:
Бумажные мосты: Пять еврейских поэтов: Мани Лейб, М.-Л. Галперн, Г. Лейвик, 3. Ландау, И. Мангер / составление и пер. с идиша под. ред. И. Булатовского и В. Дымшица; СПб.: Изд-во Европейского университета в Санкт-Петербурге, 2012.
Ицик Мангер, Книга Рая. Sympozium, 2008
Исроэл-Иешуа Зингер, «Чужак», Текст, Книжники, 2011
Поль Верлен, «Сатурнийские стихи. Галантные празднества. Песни без слов»/ Гиперион, 2001.
Шарль Бодлер, Избранные стихи. Jaromir Hladik press, 2021.
Из текстов
* * *
заводи мотылек
ледяной уголек
мы поедем на суффиксах маленьких
мой товарищ мой брат
голубой акробат
в кислой вате и медленных валенках
мы поедем на свет
где зима напросвет
вырастает калеными соснами
между черных стволов
и святой суеслов
умирает от холода со смеху
мы посмотрим на цирк
мы послушаем чирк
мокрой спички по мокрому фосфору
мы увидим огонь
хризопразных погон
во все плечи елового козыря
мы помолимся пню
и подсядем к огню
и послушаем пáра забубенного
и поймем как легка
жизнь простого зэка
легче зайчика стеклом преломленного
рассыпается снег
не стоит человек
черной рифмой с приподнятым воротом
а ложится в сугроб
ледяной эфиоп
срифмоваши с колодезным воротом
по россии большой
ходит ветер старшой
нам с тобой от него полагается
заводи дорогой
пусть кричит под дугой
беломорская страшная чаица
2020
* * *
Мелочный воздух, излузганный, семечный,
лжесвидетель огня, подстрекатель воды,
потеши мне свой столб на мягчающем темечке,
дай обтёсков на пейсы и для бороды
накладной, рыжей, рудной, рудóй, трудной, ражей,
рыкающей смешно, но за совесть и страх,
ужас и яму – с каждой, как сказано, стражей –
о душе детей твоих, воздух, издыхающих на углах.
Поцелуй меня в темечко, мертвый мой дедушка,
мертвая моя бабушка, поцелуй в уста,
чтобы стала горячей моя головéшка
на цыганском дворе в три кола, два костра.
И один гераклитовый, а другой фаринатовый –
тихий умный огонь и галдящая пещь –
между цветом и цветом, воздýше, меня перекатывай,
как живущую смертью, злую, голую вещь.
Потешь меня, воздух, раскачайся на óстие,
покачай Симеона на верхушке твоей,
червячков – его ангелов – белые гроздья
разбросай, как ты любишь, там, где
Бабочка моя живая, Семеновна,
ты совсем легкая, полетай пока со мной
на блокадных лопатках твоих – до седьмого дна,
над твоей – уже скоро – тяжелой землей.
Мы, как Симон-маг, на пневме вороньей
полетать полетаем и в Рим упадем
под сафьяновые ножки-сапожки нероновы
тихим огненным снегом, горючим дождем.
Нащипанный воздух, набрякла твоя корпия,
все тобой обложено, где еще тебя взять?
Из каких ветхих тряпок, шедших на высокие скорби я
натреплю, нащиплю тебя, чтобы опять и опять
к этим ранам из снега и щебня прикладывать,
к этим ртам, этим рваным, несущим такую тоску,
к этим глупым, насущным, – что не хватит всей ваты ведь
червячков твоих белых в твоем голубином мозгу?
К этим обноскам голым, снова замертво сваленным
на брезент раскладушек, скрипящих от братской любви, –
выбирайте почище, где еще можно стоять на прогалинах
между клеймами ржавых засосов на изнанке земли.
Лужёный воздух, идущий длинными трубами,
освидетельствуй и эту, буйную эту весну,
скоро встанет она перед тобой галиматьями сугубыми,
турусами, колесящими по седьмому дну.
Скоро праздник всех цезарей, скоро первое марта,
скоро вороньи перышки раззолотятся на древках в прах,
скоро в тебе закачаются торсы отъятого фарта
чучелами, набитыми рванью нагольных рубах.
Скоро проедет цезарь, задумчивый, даже хмурый,
на колеснице покачиваясь под золотым венком,
и за колесами побегут с пальмочками амуры,
детей твоих, воздух, отталкивая пухленьким пинком.
Некоторых – живых еще, кислых твоих уродцев,
некоторых – пообглоданных матерями уже...
Скоро ты станешь маленьким, кругленьким кислородцем,
колбасным кружком, повисающим на кухонном ноже.
17.II.2015