Елена Михайлик
Премия Андрея Белого присуждается за книгу «Незаконная комета. Варлам Шаламов: опыт медленного чтения» М.: Новое литературное обозрение, 2018
Русская и австралийская поэтесса, филолог, переводчица, одна из ведущих исследователей прозы Варлама Шаламова. Закончила филологический факультет Одесского университета. Работала в газете «Вечерняя Одесса». Стихи публиковались в «Одесском Вестнике», молдавском журнале «Кодры», сборнике «Вольный город-2», антологии «Освобожденный Улисс», журналах «Арион», «Воздух» и «Дети Ра». С 1993 г. живёт в Сиднее. Получила степень доктора философии в университете Нового Южного Уэльса, тема диссертации «Варлам Шаламов: поэтика новой прозы». В настоящий момент преподаватель этого университета; научные статьи печатались в журнале «Новое литературное обозрение». Перевела с английского языка ряд произведений научной фантастики. Лауреат Первого австралийского фестиваля традиционной и экспериментальной литературы «Антиподы» (2006).
Работы
Книги
Ни сном, ни облаком: Книга стихов. М.: АРГО-РИСК; Книжное обозрение, 2008.
Незаконная комета. Варлам Шаламов: опыт медленного чтения. М.: Новое литературное обозрение, 2018.
Экспедиция: Книга стихов. Ozolnieki: Literature Without Borders, 2019.
Рыба сказала «да». Екб.: Кабинетный учёный, 2021. (InВерсия).
Не с той стороны земли. М.: Новое литературное обозрение, 2024.
Из текстов
Из книги «Незаконная комета. Варлам Шаламов: опыт медленного чтения»
Когда Варлам Шаламов решил написать цикл рассказов о Колыме, он параллельно начал формулировать положения теории, описывающей природу этих рассказов. Один из таких документов назывался «Манифест о новой прозе». Шаламов собирался сводить счеты не только с историей и антропологией – но и с литературой. Избранный же термин – «новая проза» – принадлежал не концу 1950-х, когда он был создан, а совсем другому времени, когда все, от литературы до быта, было, по выражению того же Шаламова, «огромной проигранной битвой за действительное обновление жизни» (Шаламов 2004:139).
Варлам Шаламов, в 1920-е – студент юридического факультета Московского университета, деятель левой оппозиции и начинающий писатель, интересовался идеями ЛЕФа, некоторое время посещал кружок О. Брика, общался с С. Третьяковым – и, при всей очарованности идеями, был разочарован тем, что увидел.
Все многообразные позиции – в области эстетики, политики и теории литературы, – которые в то время существовали в рамках Левого фронта искусств, казались Шаламову догматическими, узкими и плохо согласующимися друг с другом.
Шаламова одновременно привлекала – и отталкивала – жесткая ориентация на «литературу факта», апелляция к документу, представление о том, что форму произведения должны диктовать свойства материала, а автор важен ровно в той мере, в которой отсутствует в тексте.
С точки зрения Шаламова, эта позиция не оставляла места для поэзии: «На Малую Бронную ходил я недолго из-за своей строптивости и из-за того, что мне жалко было стихов, не чьих-нибудь стихов, а стихов вообще. Стихам не было места в “литературе факта”...» (Шаламов 2004: 21). Стихи получали право на существование только как служебный, агитационный вид литературы.
Кроме того, Шаламову казалось – тогда и потом, – что отбор фактов и ракурсов для лефовского «монтажа» все равно производился извне и по идеологическим критериям. Сам объект описания получал высокий статус «материала» только в результате предварительного осмысления. <…>
В 1954 году Шаламов начнет оформлять в прозе свой лагерный опыт.